Ник-5 - Страница 80

Только к вечеру Толлеус более-менее пришел в себя, чтобы почувствовать голод и жажду. Собрав силы, он выбрался из спальни и, пошатываясь, потащился в кухню. Искусные светляки, развешенные в темных углах, сами вспыхивали перед ним, освещая дорогу, и послушно гасли за спиной. Старик сам доработал их: шары из лавки горят постоянно, пока не выработают ресурс маны. Удовольствие для богатых.

Наконец, откинувшись в удобном плетеном кресле с чашкой теплой травяной настойки, Толлеус попытался осмыслить вчерашние события.

Комендатура разрушена — это факт. И сделали это оробосцы. Почему — не его ума дело, да и не так это важно. В политику Толлеус не лез. Его не тронули — и на том спасибо.

Интересно другое — те видения, которыми искушал его бог, что это? Богов не много. Пускай у каждого Искушения свои, но все они примерно одинаковые, кратковременные и не очень отчетливые. А тут что-то феерическое, продуманное до мельчайших подробностей. Как будто действительно это реальность. И все настолько странно и невозможно, что даже выпив вина, такого не увидишь.

К тому же видения бывают возле храмов, а тут храм пусть и недалеко, но и не близко… Может, какой-то новый бог? В принципе, похоже на правду. Вот только есть странности. Бог должен открыться, чтобы показать, кому придется служить. А тут ни намека. И еще часть видений хоть и заманчива, но явно хуже других. Например, чудесное воскрешение из мертвых много лучше самодвижущегося кресла. Стул с колесиками — что в нем такого? В принципе, можно самому сделать, почему бы и нет? Толлеус не видел больших проблем — толкай сзади энергетическими ударами — и поедет. Правда, энергии будет уходить уйма. Проще на лошадях.

А вот лечебные амулеты — это что-то. Искусник видел, как с их помощью воскрешались умершие и безнадежные. Ради такого можно служить кому угодно, любому богу. Но реальны ли они? Если можно сделать повозку, то как насчет остального? В видениях было одно плетение — Толлеус запомнил. А что если?…

Искусник сосредоточился, припоминая формулу, подобрал в посохе фрагменты плетений, долго подгонял соединения и общую объемную структуру, устал и почти бросил, когда вдруг получилось. Немного передохнув, он вздохнул и, махнув рукой на безопасность, запитал плетение энергией — и над ним раскинулся купол неизвестного назначения.

Толлеус аж вспотел и тут же перекрыл подпитку плетения. С еле уловимым хлопком купол пропал. Как просто: собрал по картинке формулу — а дальше обычная сборка! Ух! А еще это значит, что остальное тоже не наваждение. Тот последний амулет — картинка-рептилия. Кажется, это была рептилия — Толлеус не очень хорошо в них разбирался. Он помнил ее на груди у пленного оробосского чародея. И теперь этот чародей, исцеленный неимоверной силой амулета, расхаживает, как ни в чем не бывало после стольких лет неподвижности. Причем он, кажется, не постарел ни на год за этот долгий срок… И вот теперь этот амулет у девушки — другой бывшей пленницы. Значит, его можно передавать. Почему он не понял природы амулета тогда, тридцать лет назад? Сейчас все было бы по-другому… Впрочем, не надо себя корить. Он ведь отвечал не за узников, а за работу плетений тюрьмы. За пленниками присматривает другой искусник с совсем иной, нежели у него, специализацией. Да и то наездами, а постоянный смотрящий — местный дурачок. И совсем не Толлеус проморгал амулет, не сняв его с чародея перед заключением.

Теперь амулет, так долго лежащий под носом у старика, ушел в Оробос. Чародеи, оказывается, молодцы. Вон как далеко продвинулись в своих исследованиях! Понятно, что эта разработка хорошо засекречена — иначе бы уже давно о лечебных амулетах-картинках было бы повсеместно известно, как например о големах — по сути, визитной карточке чародеев. Точно такой не найти — хоть в лепешку расшибись. Может даже, оробосцы не Повелителя Чар сотоварищи вызволяли из тюрьмы, а в первую очередь ценнейший артефакт. Но, возможно, что-нибудь и попроще в Орбосе найти можно? Или хотя бы какие-нибудь теоретические выкладки тамошних исследователей. Вот бы получить к ним доступ!

Только куда там! В Академиях есть отделы, изучающие добытые образцы чародейского мастерства из Оробоса. Но, — старик грустно вздохнул, — туда путь закрыт. На черном рынке, заказывая что-нибудь, надо иметь большие деньги и хорошее прикрытие. Искуснику вроде Толлеуса там ловить нечего. А с чародеями связываться даже думать нечего.

Старик за размышлениями совсем забыл про свою настойку, которая давно остыла. Отхлебнув, Толлеус поморщился и отставил кружку. Тяжело встав, он побрел обратно в спальню, чтобы прилечь. Вдруг резко остановился: мысль его, ускакавшая было в страну волшебных амулетов, вернулась к недавней истории. А если это не бог наслал Искушение? Если это не Искушение вовсе? Очень уж это похоже на другое — на чьи-то воспоминания, реально пережитые одним или несколькими людьми. А чьи еще могли быть эти воспоминания, кроме как тех, кто крутился рядом, кто имеет отношение ко всем этим вещам?

Было бы интересно поговорить с этим Парвином…

В этот момент дверь затряслась — пришли гости.

Толлеус. Гости

Нагрянули сыщики. Проверяли Толлеуса на причастность к разрушению комендатуры. Очень уж нехорошо совпало, что он оказался там как раз в тот момент со своим жилетом. И пломбу сорвал.

Старый искусник рассказал все без утайки: с Империей шутки плохи — врать себе дороже. Да, был в комендатуре: встреча назначена. Да, посох сдавал, а потом нашел в развалинах. Да, не пострадал — повезло. Для того и пломбу сорвал. Подвергся Искушению — было дело. Видел двоих оробосцев — своих бывших заключенных. Опознал, а как же: старожилы…