Ник-5 - Страница 9

Сначала существование скрашивал ее спутник по несчастью — Гарцо де Кондо. Они говорили часами, днями, месяцами, подбадривая друг друга. Но со временем разговоров становилось все меньше и меньше: все темы были перебраны, а голос напарника, спасавший ее от безумия, постепенно становился все равнодушнее. И в одно совсем не прекрасное утро Гарцо больше не проснулся. То ли решил выбрать легкую смерть — в глубоком сне-трансе, то ли у него просто отключился мозг.

Тяжелее всего для Карины было отсутствие контроля своего тела. Угнетала мысль, что с ней могут сделать все, что угодно, против ее воли. Если бы она смогла, то давно бы остановила свое сердце, но хитрые заклятия темницы не позволяли и этого. После смерти — ладно, делайте с телом, что хотите, но вот так, пока она еще жива, пусть временами и без сознания — нет! Ее внутреннее «я» просто взрывалось возмущением, давая крохотные силы, которых хватало разве на то, чтобы не сойти с ума. А может, она уже давно сошла с ума, только сама этого не понимает? Иначе как объяснить фантазии, в которых она по дням, месяцам, годам разбирала историю своей родины, изменяла ее ключевые моменты, пытаясь понять их влияние на действительность. Раздумывала над идеальным обустройством империи, в которой всем бы жилось хорошо, а страна была бы сильной державой, которую уважают соседи — а не боятся и ненавидят, как сейчас. Порой она долго и вдумчиво вспоминала, исследовала в своих фантазиях искусство чародейства, пытаясь понять, откуда оно пошло, почему так устроено, что можно изменить, чтобы не только стать сильнее, но и повысить эффективность любого чародейского действия. Но чаще она мысленно отправлялась в семейную загородную летнюю резиденцию, где прошли самые счастливые детские годы, и где она приняла решение, изменившее ее жизнь. Решение доказать, что она достойна своего отца и фамилии эль Торро.

Поначалу Карина еще надеялась, что ее спасут. Надеялась на отца — у того были большие связи среди военных и весьма значительные финансовые возможности. Но сейчас, по прошествии бездны времени, она почти не вспоминала о родных. Весь мир скукожился до размеров этой треклятой камеры. И даже воображение все чаще отказывало ей.

А недавно очнулся старожил камеры. Это изменение в окружающей действительности потрясло основы ее маленького мирка, в котором даже пролетевшая мимо окна птичка была событием, а тут такое почти чудо — один из сокамерников пришел в себя. Не признаваясь себе, она надеялась, что наконец-то появился тот, с кем можно поговорить — остальные давно уже не откликались на ее попытки расшевелить их. Последние новички-заключенные скрасили скуку совсем чуть-чуть. Общались они неохотно, в основном истерили и, похоже, вот-вот совсем сойдут с ума, если, конечно, еще не сошли. Местные неудачники, морально совершенно не готовые к заключению… Впрочем, как и она когда-то…

Карина попыталась осторожно привлечь внимание старожила, его ей было хорошо видно — ложе, к которому она была прикована, оказалось повернуто в нужную сторону, хотя самому парню пришлось бы коситься, чтобы увидеть ее. Периодически плиты поворачивались, и вполне возможно, что другой случай, когда они окажутся лицом к лицу (хотя бы отчасти), появится нескоро.

— Эй! Тебя как зовут? — спросила она, внутренне сжавшись и с жадным болезненным любопытством высматривая в лице соседа признаки безумия или, наоборот, проблеска мысли. Любой вариант ее пугал: слишком давно она ни с кем не говорила, если не считать тупицу-тюремщика, а болтливый безумец может еще сильнее пошатнуть ее неустойчивое душевное равновесие. И в то же время ее пугала перспектива вырваться из уютного, мягкого, бездумного, но такого привычного внутреннего мирка.

Парень покосился на нее, но промолчал. Интересно, за столько лет беспамятства у него хоть что-нибудь в голове сохранилось? Ведь он, похоже, появился тут намного раньше ее. И вообще откуда он? Если из Оробоса, то может у них есть общие знакомые? — Ну так что, кто ты такой? — Повторила вопрос Карина. Реакции снова не последовало. Тогда девушка, с явным усилием, удивившем даже ее, стала вытаскивать из закоулков памяти старые знания, и вскоре задала свой вопрос на всех языках, которые смогла вспомнить (а знала она их когда-то аж четыре кроме родного, в том числе два Кордоских). Но и на них парень не отреагировал, хотя было заметно, что он пытается ее понять… Карина разочарованно замолчала, а от непривычного напряжения ее взгляд унесся куда-то вдаль, явно упустив нить реальности из ладоней воли. Однако, спустя некоторое время ее взгляд снова остановился на парне, в глазах появилось осмысленное выражение и она, даже не заметив своего временного отсутствия, внимательно окинула взглядом своего соседа. Мысль зацепилась за шестеренки разума и девушка продолжила размышлять как ни в чем ни бывало. В принципе, она и так до мельчайших деталей изучила тело неизвестного ей чародея, впрочем, как и остальных заключенных: делать-то было нечего. Кроме нее, женщин тут не было, и вначале ей даже было интересно разглядывать мужчин. Однако сейчас обнаженное мужское тело не вызывало у нее абсолютно никаких эмоций. Девушка иногда ловила себя на размышлениях о том, что ее психика нарушена и она она ничего не может с этим поделать. Это выводило ее из себя: наблюдать за своими мыслями, будто и не своими вовсе, со стороны. Как будто она разделялась в голове, и та, вторая Карина, думала ее мысли. А ведь это были ее единоличные мысли! Если так будет продолжаться, то их у нее совсем не останется — все заберет та, вторая!